Каприз
Яна младше своей сестры на 10 лет и выглядит сногсшибательно. То есть, конечно,
если писать отвлеченно, а не так.
Если так, то я судить не берусь. Увольте.
Когда-то я любил ее сестру, а теперь мы друзья не разлей вода. Но с Яной у нас
есть перспектива.
«Перспектива» - это слово неудачливо повисает в воздухе между нами. Семь минут
встречи. Яна смотрит на меня абсолютно ошарашено.
—А чего, дескать, время терять – спрашиваю я. Нет у меня времени.
Передо мной напротив сидит почти копия моей бывшей возлюбленной и задорно на меня
смотрит. Я беру ее руку в свою и начинаю рассказывать, что, например, стрекозы
от счастья порхают. А, может, и не от счастья вовсе, а то, что жрать хотят. Дескать,
ученые до фасеточного зрения с грехом может пополам добрались, а вот что там у
стрекоз в голове – так и не выяснили.
Один, дескать, туман. Темнота.
Яна машет передо мной рукой: —Вот что ты за человек? Вот как с тобой разговаривать? —Ежели вам не нравится, то могу и серьезно. Ваши, укоризненно отвечаю, инсинуации,
обидны . —Света рассказывала, что ты романтичен. Ты ради меня способен стих прочитать?
Ну сделай что-нибудь… —Извольте, отвечаю я. Декламирую:
Неси свое гордое бремя,
Отправь своих сыновей,
На службу тебе подвластным
Народам из дальних земель.
На каторгу средь угрюмых
Метущихся дикарей.
Наполовину – бесов.
Наполовину – людей.
—Бремя Белого Человека - раздраженно прерывает меня Яна. Это вот все, что ты
можешь придумать? —Да что вам не нравится? - говорю я, - стих хороший. Как «100 лет одиночества». —Но все же не сто лет – нет? Из сотни стихов, которые на минуточку могли быть
и поромантичнее, ты выбрал самый мальчишеский. А уж тем более – английского
«мягкого» расиста. —Вам что нужно? - угрюмо спрашиваю я. —А подумать? Ты на меня посмотри, - говорит Яна. —Мне вот интересно… Ну правда. Ты так и будешь сидеть? Вообще, куда меня поведешь? —Так куда же вести, отвечаю. И здесь, дескать, хорошо. Вот чай, вот две вафли,
а если хотите вареной колбасы, то я мигом в соседний офис метнусь - тут девчонки
еще утром приглашали. —Придуриваться закончишь? - с любопытством интересуется Яна. —Знаете, - парирую, - тут ко мне третьего дня друг женатый зашел. Глаза горят
как у сумасшедшего – снова влюбился. И намекает на то, что будет ко мне со своей
избранницей переезжать. И вот случилась моя мама. Она его поучает: ты только
скажи девушке, что абсолютно беспросветно нищ. —Это вот к чему ты клонишь? - улыбается Яна.
Я пожимаю плечами. —У меня есть деньги, - мягко говорит Яна. А чего у меня нет – это сильного,
умного, интересного мужчины. И я сижу и размышляю: в тебе хоть что-нибудь можно
заметить? —Я вам на черта сдался? -отвечаю. Я вас второй раз вижу. А который первый раз
– так вы еще в школе учились. —А для чувств много времени нужно? Много? Да. Нет? – подхватывает Яна.
Я мрачно молчу, понурившись. Даже рукой перестал обнимать. —Ты повзрослеть можешь? Такое ощущение, что это не мне 25, а тебе… Ты трезво
можешь посмотреть? Вот она я: горячая, молодая, живая… Я влюбиться хочу. —Какая же ты… сволочь, - мрачно говорит Яна. Трус…. Ну правда, ты – трус. Ну
есть в тебе чувства? Если есть, скажи: да, есть. —Нету во мне ни черта, отзываюсь я. Вы же (или такая как вы) у меня все и отняли.
Я – беспросветная скотина. Серая мышь, рядом с которой пройдешь… и не заметишь. —С тобой… Игорь… Как общаться… Проводи меня, мне нужно подумать.
Мы идем по тротуару, пытаемся рассмотреть порхающих стрекоз, а Яна раздраженно
спрашивает: ты так и будешь плестись в стороне или все же обнимешь? —А знаете, - говорю я, - вот, например, аптека. И в этой аптеке… —Наслышана, -насмешливо говорит Яна. Начиталась про твою Аптекаршу. А знаешь,
что если идешь с одной девушкой, то про другую не говорят? Ну это как минимум
непорядочно.
Впрочем, у меня к тебе вопрос. Ты давай уже, соберись. —Да для чего, спрашиваю. —На ногах твердо стоишь? – насмешливо интересуется Яна. Сосредоточился? —Ну то есть да, отвечаю. —Я скажу тебе два слова. После этого либо уходи, либо.... Готов?
Я смотрю на нее. Яна стоит и синими глазами поедом ест меня.
Она приценивается, ищет серьезность. Оценивает.
Мы стоим… И молчание растягивается на минуту.
Две.
Три. —Женись на мне, - едва слышно говорит Яна.
У меня ноги буквально подкосились. Но все же устоял. Хоть в этом повезло.
Поймал удачу за хвост.
|